Откуда пошло выражение "Доносчику первый кнут"?
В книге "Пословицы русского народа" (1853 г.) В. И. Даля это выражение помещено в раздел "Вина – Заслуга".
Смысл выражения - в неодобрении доноса, предостережении о возможных негативных последствиях для самого доносчика.
Похожие выражения:
Ябеда и беда — соседи.
Бойся клеветника как злого еретика.
Ябедника на том свете за язык вешают.
Клеветники на том свете раскалённые сковороды лижут.
Появилась пословица в стародавние времена на Руси. С одной стороны доносы поощрялись государством. Но с другой появлялось и много лжедоносов, с помощью которых непорядочные люди пытались поиметь какую-то личную выгоду: заполучить чужое имущество, получить вознаграждение, наконец, просто выместить злобу и зависть в отношении ненавистного человека и прочее, прочее.
По этой причине были введены наказания за лжедоносы и правила рассмотрения дел по доносам (например, пп. 13, 14 главы II Соборного Уложения 1649 года).
Доносчика наравне с обвиняемым подвергали телесным испытаниям: били батогами, вздергивали на дыбу, так сказать, применяли первый детектор лжи. Уж как умели..
Надо отметить, что на Руси пытки начали применять при расследованиях позднее, чем в Европе — не раньше, чем во времена татаро-монгольского ига. В Древней же Руси практиковали "испытания" : проверяли подозреваемого раскаленной подковой, которую заставляли брать голыми руками, и кипящей водой, из которой надо было достать железное кольцо. Считалось, что у честного человека увечья заживут быстрее...
Из книги "Крылатые слова: По толкованию С. Максимова" :
"Доносчик и обвиняемый приводились в судную избу вместе, но допрашивались порознь: "истцу первое слово, а ответчику последнее". Так это и в пословицу попало. Первым ставили перед судейским столом обвинителя, который и повторял донос. Приводили обвиняемого. Он божился и клялся всеми святыми и родителями, отпираясь от поклепов и оправдываясь."
После очной ставки, если каждый продолжал стоять на своем, с доносчиком проводили допрос с пристрастием:
"Тогда, по Уложению царя Алексея Михайловича и по древним судейским обычаям, уводили доносчика в особую пристройку "за стеной" судной избы или в "застенок". Там раздевали его донага, "оставляли босого и без пояса, в одних гарусных чулочках и без чеботов" -- как поется в одной старинной песне. Затем клали его руки в хомут, или связывали назад веревками, обшитыми войлоком, чтобы не перетирали кожи; на ноги привязывали ремень или веревочные путы. На блоке и в хомуте двое вздымали к потолку, двое других придерживали за ноги внизу, оставляя всего человека на весу вытянутым на "дыбе" и не допуская его концами ножных пальцев упираться в пол. Палач становился на бревешки, и вывертывал го лопаток руки (что называлось "встряскою"), и затем, как опытный костоправ, вправлял их, вдвинув изо всей силы на старое место.
дьяк придвигал к дыбе в застенке свой столик: перо у него за ухом и пальцы в крюк. Мучительно-медленным почерком, чтобы какой-нибудь на бумаге крюк не выпустить из рук, "нижет приказный строку в строку, хоть в ряде слов нет проку". В это время доносчик висит на виске и говорит первые пыточные речи, или измененные и дополненные показания, ту "подлинную", понятия о которой несправедливо и неправильно перенесли потом на все то, что называется настоящим и имеет вид безобманного и истинного. Часто случалось, что доносчик, под длинниками, т.е. батогами или хлыстами, гибкими и хлесткими прутьями на дыбе, от своих показаний отказывался и сознавался, что поклепал напрасно или спьяну, или из мести и по злобе. Тогда его опять пытали три раза. И сталось так, как говорят пословицы: "на деле прав, а на дыбе виноват; пытают татя на три перемены".
Если доносчик с этих трех пыток подтверждал свое пыточное сознание, обвиняемого отпускали. Он успокаивался на той мысли, что "нескорбно поношение изветчика". В противном случае подвешивали на дыбу и этого: "оправь Бог правого, выдай виноватого"."
Об эффективности допроса под пыткой судить сложно, тем не менее, подобные методы применялись и в гораздо более позднее время в СССР. Распространены и поощряемы в то время были и доносы. Все мы помним фразу С.Довлатова: " Мы без конца проклинаем товарища Сталина, и, разумеется, за дело. И все же я хочу спросить — кто написал четыре миллиона доносов?"
Очевидно, что доносчики во все времена были презираемы и не любимы в обществе, не только у русского народа, но и в других государствах.
Так, римский император Домициан, правивший в конце 1го века, по свидетельству историка Светония Гая Транквилла в книге "История двенадцати цезарей" поступил так:
"Ложные доносы в пользу казны он пресёк, сурово наказав клеветников, – передавали даже его слова: "Правитель, который не наказывает доносчиков, тем самым их поощряет""
И в наше время отношение к доносчикам остается прежним- презрение и брезгливость.
Поэтому существует такое явление как анонимные письма. Анонимность дает человеку чувство вседозволенности и позволяет проявить самые низменные инстинкты. Есть и такие, кто не стыдится совершить подлость в открытую, прикрывая истинные причины своего поступка всяческими лжеблагими намерениями, оправдывая себя в собственных и чужих глазах.
В наше время такие методы как кнут, конечно, не используется, но кроме общественного порицания за доносы есть и законные методы воздействия: например, Статья 307 УК РФ о заведомо ложных показаниях, Статья 128.1 УК РФ о клевете, т. е. распространении заведомо ложных сведений, порочащих честь и достоинство другого лица или подрывающих его репутацию.
